|
 Сегодняшний оперный театр – явление многоликое. Иерархическая жанровая система явления «опера» в современном понимании очень сильно расширилась, и одну из главных ролей в этом играет режиссер: опера, к примеру, комическая, сегодня может стать экшеном, мелодрамой, даже триллером. От режиссера зависит в буквальном смысле все: в первую очередь концепция спектакля, из которой вытекают особенности характеров и взаимоотношений персонажей, зачастую меняется сюжетная канва оперы, и в конечном итоге – восприятие спектакля. На данный момент слушатель и критики перед очередной премьерой наряду с именами солистов смотрят и на имя режиссера, что отчасти составляет первое, «допремьерное» впечатление.
В ряду уже снискавших себе славу (в том числе и скандальную) режиссеров можно назвать имена Калисио Бието, Клауса Гута, Мартина Кушея, Питера Брука, Филиппа Химмельмана, Вилли Деккера. Среди отечественных - Дмитрия Бертмана, Александра Тителя, Дмитрия Чернякова. (конечно, список далеко не полный)
В творчестве каждого из них с разной степенью интенсивности претворены принципы современного режиссерского театра: перенос времени действия, так называемое «осовременивание» либо сглаживание временных ориентиров, активное использование в качестве символа предметов сценического реквизита, части декорации, а также передача символических функций отдельным персонажам или группам миманса, акцент на эротичности (порой на грани) в поведении героев. Последним отличаются многие постановки испанского режиссера Калисио Бието: «Похищение из Сераля», «Бал-Маскарад», «Дон Жуан» 2001, «Травиата» 2003). Однако не стоит думать, что названные спектакли с распростертыми объятиями принял зритель: негативных отзывов было достаточно, появилась также и разгромная критика как английских, так и более терпимых к подобного рода переделкам немецких зрителей и профессионалов. И еще одно, пожалуй, самая важная отличительная черта множества современных постановок: эпатаж, как в целом, так и в частности. Выведение на сцену совершенно неэстетических деталей, как например освежеванные туши в «Дон Жуане» Стефана Кимминга 2009 года.
Порой режиссерский замысел доходит до абсурда - в 2005 году, когда в Баварском оперном театре: «Риголетто» Верди была поставлена как сиквел на известный фильм «Планета обезьян». Постановка вызвала весьма неоднозначные отзывы не только со стороны критиков, но и певцов, исполняющих главные роли. Однако среди множества трактовок встречаются и настоящие жемчужины режиссерской мысли – тщательно продуманные, взвешенные концепции, учитывающие каждую ноту партитуры и каждое слово либретто, но, все же кардинально переосмысливающие первоисточник.
Одним из главных и ожидаемых событий лета каждый год становится Зальцбургский фестиваль, просто средоточие режиссерского эпатажа.
К примеру, в 2006 году весь мир отмечал 250-летний юбилей Моцарта. Так, в Зальцбурге это событие ознаменовалось осуществлением проекта «М22», то есть постановкой всех опер Моцарта, зачастую в неординарных режиссерских решениях. В числе остальных на суд публике была представлена постановка «Дон Жуана» немецкого режиссера Мартина Кушея. Скажу о ней несколько слов, не касаясь блистательной вокальной стороны действия.
Декорации представляют собой кристально белые стены с несколькими дверьми, по наблюдению одного из критиков похожими на общественный туалет. И только лишь по инсталляции во время арии Лепорелло («со списком»), когда перед взором зрителя на вращающейся части сцены сменяют друг друга девушки, попадавшие в поле зрения Дон Жуана (дамы с достатком, в норковых шубах; женщины, моющие пол и окно; невесты, чьи судьбы поломаны; страшно подумать - даже девочка, беззаботно прыгающая на скакалке, и целая регбийная команда) позволяют предположить, что действие происходит в Америке. Хотя, чем дальше, тем яснее становится, что события могли происходить где угодно в диапазоне последних нескольких десятилетий, на что указывает выполняющая функцию суперзанавеса реклама нижнего белья Palmers – бренда со столетней историей.
 Согласитесь, такое начало (а ведь при этом звучит грозный и напряженный лейтмотив Командора в увертюре) привлекает внимание и вызывает недопонимание..
Находкой режиссера стала периодически появляющаяся группа мимансисток в нижнем белье – то в белом, то в черном; то молодых, то пожилых – вполне можно расценить как воззвание к совести Дон Жуана либо как напоминание о его бесконечных эротических похождениях.
Однако, тот факт, что не все участницы миманса мягко скажем «модельной внешности», особенно в «пожилом виде» прекрас и приятности зрелищу совсем не добавляет – наверное слишком реалистично в такого рода «затерянной» постановке.
Центр спектакля, главный герой - Дон Жуан. В трактовке немецкого режиссера – самоуверенный в себе тип, не желающий жить без женского внимания, пусть оно и достанется ему насильственным путем. Его недолюбливает Лепорелло, боится Церлина; одна несчастная Эльвира все еще лелеет надежду найти в нем что-то человеческое, однако для главного героя она – пройденный этап, недостойный более его внимания. Дон Жуан морально мертв, в нем нет ни искры надежды на исцеление. Стоит ли говорить о том, что потусторонние силы в этой постановке не играют большой роли. Расплата приходит от того, кто рядом: спасая собственную жизнь, Лепорелло, влекомый своим хозяином в условно изображаемую стойками софитов преисподнюю, закалывает Дон Жуана.
Вообще «Дон Жуан» Моцарта – камень преткновения режиссеров – она таит в себе много загадок, и от того, как выстроит систему взаимоотношений героев режиссер зависит все остальное в спектакле.
Дмитрий Черняков связал всех героев воедино семейными узами, противопоставив Дон Жуана абсолютному большинству, Калисио Бието сделал благородного некогда дворянина редкостным подонком и хладнокровным убийцей (это в комической-то опере!), Вячеслав Цюпа взглянул на героя в романтическом ключе, оправдав его, Клаус Гут сделал Дон Жуана абсолютно реальным немного «заблудившимся» по жизни парнем, медленно умирающим на протяжении спектакля от неосторожной ночной встречи с Командором.
Таким образом, даже очень беглый обзор позволяет говорить, что режиссерский театр открывает новые горизонты воплощения смысла – многослойность, метафоричность – свойственные современному искусству в целом и музыкальному театру в частности.
|
