|
 21 апреля 2014г. стартовал четвёртый Фестиваль современной музыки СИБИРСКИЕ СЕЗОНЫ, уже не первый год являющийся международным.
В честь открытия фестиваля Государственный концертный зал имени А. Каца на несколько часов стал местом действия трёх историй, две из которых являлись воплощением вечных сюжетов древнегреческих мифов, а третья интерпретацией пьесы Д. Хармса о некоей Елизавете Бам. Фактически это были три мировые премьеры одноактных балетов, в которых составляющие компоненты (звучание и визуальная сторона), хотя и имели разное значение в каждом из сочинений, но, бесспорно, были органично слиты воедино. Состоялся праздник разных видов искусств в их синтезе, созданы три собственных мира, в которые погружаешься и проживаешь всё, что происходит на сцене.
После первого сочинения казалось, что, пережив такое мощное эмоциональное потрясение, уже невозможно будет должным образом воспринимать ещё две не менее сильных по воздействию композиции, однако волнения оказались напрасными, поскольку самобытность и оригинальность воплощения каждого из замыслов отсылала зрителей в свой собственный контекст. Оказавшись в нём, сознание на время как бы забывало всё предшествующее и будто с чистого листа открывалось для восприятия происходящих на сцене событий. Нельзя сказать, однако, что все композиции повествовали какую-то конкретную историю: фактически, зрители не увидели ни одной! Почему? Да потому, что усилия композиторов, хореографов, видеохудожников, певцов, танцоров и всех остальных, кто имел отношение к постановкам, возвели весь концертный вечер в модус условности, в котором всё конкретное становилось абстрактным, а частное общим, вечным.
Чтобы яснее раскрыть суть сказанного, необходимо обратиться к каждому из произведений, представленных тем вечером на суд заинтригованной публики.
Открыло концерт произведение Антона Сафронова (Москва/Берлин) «СОН… ХРОНОС» (2000/2005гг.) в постановке хореографа Марии Кафановой (Новосибирск). Здесь композитор обратился к области вечных сюжетов, мифу о Хроносе, который выражает аллегорию времени, сметающего всё на своём пути. В постановке на глазах зрителей, хотя и в условной форме, разворачивался процесс упорядочивания хаоса, победы над неумолимым Хроносом силами его жены Реи и его детей.
Если говорить о визуальной стороне данной постановки, то она заслуживает всяческих похвал: основной составляющей костюмов танцовщиков был бодиарт (Валения Иванова), который зримо разделял персонажей на два полюса – Рея (Ольга Вдовкина) и дети Хроноса, как некое воплощение упорядочивающих сил, и Хронос (Михаил Лифенцев) с титанами, ставших выражением сил хаоса.
Сначала невозможно было понять, танцуют ли перед глазами зрителей древние каменные статуи из камня и золота или это мастерски выполненные костюмы танцовщиков? Впечатление было невероятно захватывающим, погружающим в древний мир античной Греции! Сценическое пространство разделялось на два плана: «место действия», где находились главные мифические герои, и, некий фон, статичный и динамичный в одновременности, воссозданный при помощи самих танцоров, которые спецификой движений и поз рождали в воображении образы древнегреческих барельефов и росписей, обломки ваз и элементы божественных храмов. Однако эта зримая характеристичность одновременно воплощала и вечную категорию – время. Этот эффект был достигнут при помощи хореографии, путём периодичных покачиваний и движений рук справа налево, что рождало образ бесконечного тиканья стрелки часов или движения маятника. Ещё один приём, который сводил всё происходящее на сцене к условности, помещал действо в промежуточную между сном и явью зону – это постоянная смена функций персонажей, когда главные герои вдруг становятся «фоном» и наоборот. Не передать словами, какое сильное впечатление производил спектакль! Благодаря световому оформлению (Игорь Якушев) эмоциональное воздействие происходящего заметно усилилось, когда в момент столкновения противоборствующих сфер танцовщики погрузились в красное «облачение», создавая образ жаркой, кровавой битвы хаоса и порядка. Исход борьбы, когда две силы слились воедино в некий союз, производил впечатление диалектического единства самого мироздания.
 Музыкальная сторона произведения, по слуховому впечатлению, следовала традициям «Весны священной» И. Стравинского, с её архаикой, некоей мифологичностью, а с точки зрения музыкально-выразительных средств, нерегулярной акцентностью метроритма. Будучи изначально сугубо инструментальным, сочинение легко воспринималось как самостоятельное, не нуждающееся в хореографии, однако, нельзя сказать, что в данном спектакле пластика была хоть сколько-нибудь второстепенной или неорганичной музыке. Безукоризненность их союза несомненна. А что касается самого исполнения музыкантами ансамбля Лаборатория новой музыки, то они справились «на ура», не вызывая ни малейших претензий.
Неким драматургическим центром концерта стало ещё одно воплощение мифологической тематики в балете Олега Пайбердина (Москва) «МУХИ АРГОСА» (2014 г.), который, как и сочинение А. Сафронова, имеет свой первоисточник в инструментальной пьесе с подзаголовком «музыка к воображаемому балету на мифологический сюжет». 21 апреля 2014 г. в замечательном концертном зале Новосибирска, тепло открывшем свои двери для мировых премьер, замысел композитора наконец получил своё фактическое воплощение. Балет по мотивам трагедии Эсхила «Орестея» и пьесы Ж-П Сартра «Мухи» был поставлен в содружестве с примой-балериной Новосибирского государственного театра оперы и балета, Натальей Ершовой, а также немецким видеохудожником Тиммом Рингевальдом (Берлин), специально приглашённым для участия в Международном фестивале современной музыки «СИБИРСКИЕ СЕЗОНЫ-2014».
В целом продолжая тематику предшествующего спектакля, данная синтетическая композиция представила зрителям несколько иное воплощение. Здесь можно было усмотреть как сходства, так и различия. Общим было то, что всё происходящее носило характер условности, а действие не столько повествовало саму историю Ореста, сколько рассказывало о ней. Сценическое пространство разделилось на два плана. Контекстный план был создан видеорядом, спроектированным на огромный экран сцены, а также статуарными мета-персонажами. Ими стали хор-комментатор действия и безмолвные пластические актёры (среди которых были студенты НГК), время от времени выполняющие разные функции, то как воплощение несчастных жителей города Аргос, то как выражение неумолимой воли всесильных и безжалостных богов Древней Греции. Характер движений актёров «контекстного плана» полностью соответствовал и хорошо передавал эмоциональную атмосферу безысходности, оцепенения, уныния. Хор-комментатор, как типичный персонаж условного театра – воплощение основных эмоциональных состояний – полностью соответствовал психологическому тону спектакля, который нагнетал с помощью специфических форм интонирования. Их амплитуда простиралась от зловещих выкриков и «педального» сопровождения действия, до вполне типичного пения, как выражения чувственной лирики между главными персонажами балета, Орестом (Роман Полковников) и его сестрой Электрой (Наталья Ершова).
Хореография этих героев, представляющих сольный план сценического пространства, живо рисовала образы античного мира, архаичного и загадочного. Видеоряд, «созвучно» всем остальным элементам спектакля, погружал зрителей то в атмосферу древнего Аргоса, то выносил за временные границы в некое абстрактное пространство, в котором было возможно поместить вечные проблемы выбора и совести в любой контекст, в любую эпоху человеческой истории. Так, наиболее общее и закономерное могло в сознании каждого зрителя стать его собственным, частным, ведь все мы, так или иначе, сталкиваемся с одними и теми же испытаниями на жизненном пути.
Как и в случае с первым номером данного концерта-представления, музыкальная составляющая была великолепно исполнена инструменталистами и Хоровым консортом ансамбля Лаборатория новой музыки под руководством его дирижёра Сергея Шебалина. В данном сочинении композитор использовал массу непростых современных приёмов звукоизвлечения, сочетая их с довольно мелодичными репликами, в зависимости от участков «трагедии». Столкнувшись с нелёгкой задачей, музыканты прекрасно с нею справились, продемонстрировав очевидный рост творческого уровня. В данном случае, музыкальная композиция, очевидно, мыслилась как сценическая, оттого не воспринималась как самостоятельное, отделённое от других элементов сочинение. Это было в полном смысле синтетическое действо, органически соединившее в себе разные виды искусств.
В заключении концерта-представления на сцене ГКЗК зрители наблюдали жанровый микст, состоящий из двух элементов: хорового и пластического, и выполненный в традициях эстетики театра абсурда. Третьей мировой премьерой стала композиция Романа Столяра (Новосибирск) «ЕЛИЗАВЕТА БАМ» в постановке Олега Жуковского (Новосибирск), при участии артистов театра «La Pushkin». Вокальную часть спектакля исполнил Хоровой консорт ансамбля Лаборатория новой музыки под руководством Елены Рудзей. Литературной основой данного микста стала пьеса Д. Хармса, сообщающая характер всеобщей игры и абсурда. Для передачи этой атмосферы все артисты потрудились на славу. Поистине, это было лиходейство юмора, иронии, безграничной игры всех «обитателей сцены», другими словами – безраздельное царство абсурда!
Но, пожалуйста, уважаемый читатель, выкиньте из головы любые насмешки и, тем более, негативное впечатление от спектакля, если таковое могло возникнуть от последних моих слов! Данная постановка явилась высокохудожественным воплощением авторской идеи: «Панорама нарастающего в обществе абсурда, в окружении которого вынужден жить человек: все границы стёрты, все идеологии подтвердили свою несостоятельность и фальшивость, насилие стало нормой. И в финале личность не выдерживает этого давления, ища спасения в сумасшествии, в переходе в выдуманный мир» (Роман Столяр). В данной композиции, кажется, более всего сконцентрировалось элементов, возводящих спектакль в модус условности, воплощающих специфику брехтовского «театра представления», того самого разрушения «4-ой стены», максимального разрастания сценического пространства, когда весь зал со всеми его обитателями становятся участниками действия, а не просто его наблюдателями.
Попытаюсь описать, как это было достигнуто: во-первых, само начало показало некую несерьёзность, условность событий, разворачивающихся на сцене, настроило на волну тотальной игры: тусклый свет, сцена полупуста, на ней лишь Татьяна Костина, которая играет распевающуюся перед спектаклем актрису, которая играет Елизавету Бам. Вот такой каламбур. За роялем в углу сидит маленький сын Елизаветы Бам (Артемий Гришин), одетый по-праздничному, в белой рубашке, будто у него сольный концерт, и неуклюже ударяет по клавишам, а сцену то и дело пересекают участники хора, которые никак не могут собраться для предстоящего исполнения. Когда на сцену выходит Елена Рудзей и хор поёт вместе с Елизаветой Бам, певица подходит к пюпитру и заглядывает в партитуру, забыв, очевидно, свою партию. И подобные абсурдные моменты сопровождают абсолютно весь спектакль, вплоть до того, что главная героиня выходит в зрительный зал с кастрюлей и поварёшкой в руке, стуча ими словно в колокол, и созывает всех на ужин. Нельзя не вспомнить здесь и шествие «сумасшедшего поезда» актёров, певцов и самой Елизаветы сквозь зрительный зал, или битву двух богатырей, где те же участники (кроме главной героини) лупят друг друга стопками бумаг, издавая забавные шлепки…
Зал просто рыдал от смеха, но происходящее при этом не воспринималось как нечто сугубо развлекательное, но ощущалось ироничным, абсурдным, имеющим серьёзный моральный подтекст. Очень интересными были находки в партии хора, участникам которого порой приходилось петь лёжа, кричать, шептать, декламировать, становиться на балконы концертного зала и петь оттуда. При этом вокалисты принимали активнейшее участие в действии как актёры, танцовщики, контактные импровизаторы.
Поскольку главные авторы постановки, Роман Столяр и Олег Жуковский, по своей творческой природе импровизаторы, то и весь спектакль имел форму тотальной импровизации, лиходейской игры певцов и танцоров, к которым так и хотелось, порой присоединиться! Всё действо произвело неизгладимое впечатление. Недаром, аплодируя, некоторые зрители встали в знак уважения таланту всех причастных к постановке.
По отношению ко всему концерту вспомнилась старая знакомая истина: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». И это действительно так.
На пресс-конференции в честь открытия «СИБИРСКИХ СЕЗОНОВ-2014», состоявшейся при большом стечении представителей прессы в фойе ГКЗК, арт-директор фестиваля Наталья Санникова высказала пожелание, что прекрасной практикой станет частичный прокат концертной программы фестиваля по ближайшим культурным очагам Сибири, способствуя тем самым привнесению образов и форм современного искусства в наш регион. Немало приветственных, созвучных слов прозвучало на пресс-конференции также из уст врио министра культуры НСО, В.И. Кузина, и ректора Новосибирской консерватории К.М. Курлени, в адрес как замечательных исполнителей, смело берущихся за новаторские творческие проекты, так и зрителей-слушателей, которым придется на каждых СИБИРСКИХ СЕЗОНАХ расставаться со стереотипами восприятия и которых ждут ранее неизведанные необыкновенные впечатления… Все оправдалось уже в первой творческой акции фестиваля!
После феерического открытия СИБИРСКИХ СЕЗОНОВ 2014 года можно с уверенностью констатировать, что нынешний фестиваль продемонстрировал заметный творческий рост музыкантов ансамбля Лаборатория новой музыки, как репрезентанта современного мирового уровня музыкальной культуры Новосибирска, лидера данного направления в масштабах Сибири в целом! Это был безусловный успех! И он показал очень хорошую работу руководителей коллектива. Остаётся лишь пожелать им неоскудевающего энтузиазма и в проведении дальнейших подобных фестивалей на благо так нужного музыкального просвещения нашего населения!
|
