|
Что должен чувствовать слушатель, приходящий на конкурс? Должен ли вообще быть слушателем на конкурсах?
Первый открытый межрегиональный конкурс вокалистов. 21 февраля, 10.00 утра. За окном весна явно пытается вытеснить и прогнать зиму, люди вязнут в рыхлом, мокром снегу, пока дойдешь до нужного здания весь выпачкаешься, напреодолеваешься стихийных препятствий, сто раз подумаешь о том, стоило ли надевать шапку или же надо было отдать предпочтение легкомысленному настроению, пробуждающейся весенней энергии? Мимо проплывают фигуры, а ты открываешь большие деревянные двери. Вот уже поднимаешься из гардероба, понимая, что явно опоздал на начало прослушивания, а внутри скрупулезность тебе говорит: «Ты из-за своей несобранности пропустил наверняка характерного и яркого вокалиста, его уж точно стоило послушать». Потихоньку переживая, все же находишь Большой зал. Стоишь. Опоздал. «Ничего, сейчас я зайду, самое главное найти подходящее место для слушания, и успеть уловить все, что только можно в исполнении», – мысль обнадеживает. Тихим шагом проходишь, садишься. Всё, на месте. В зале человек шесть слушателей. Кто они? Профессиональные вокалисты или просто знакомые участников? Несколько человек, явно погруженных больше остальных, но и спокойнее, – жюри. Итак, слушаю...
Вот он первый услышанный мною конкурсант – Людмила Борисова. Поет «Колыбельную» М. Регера. А тебе надо не просто слушать, а что-то записать, да еще постараться, чтобы интересно было всем. «Голос. Так… нежный». Ждешь какой-то яркой запоминающейся черты, но кроме как «нежность», ничего и не примечается. Второе и третье произведения, соответственно – Вальс Мюзетты из оперы Дж. Пуччини «Богема» и русская народная песня «По сеничкам Дуняшенька гуляла», явно дали раскрыться голосу. Голос заструился, хлынул волевой поток, артистизм, харизма. Но верха идут сложно. В зале, увы, по-прежнему пусто...
Второй участник, Роман Власенков, исполнял арию Роберта из оперы П.И. Чайковского «Иоланта», «Вернись в Соренто» Э. де Куртиса и русскую народную песню «Всю-то я вселенную проехал». С первых же звуков почему-то внимание к себе приковал не юноша, а его концертмейстер – Светлана Ермакова – небольшого роста девушка с маленькой ручкой, разрушитель стереотипов. «Рояль должен звучать» – думаешь про себя, – «Но как? Силенок не хватит, да и однообразно, наверное, будет». Но! С первых звуков – блеск, искры в глаза, какие переливы звуков, какие характеры: целые звуковые сказки по белым и черным. Тут тебе и мягкое пианиссимо, явно личное, и патетическое форте, и мощные аккорды, и тонкая одинокая мелодия, и главное – рояль поет. А про конкурсанта только и вспомнится, что хорошая дикция, «низы», но слабые позиционные переходы, суховатый баритон и слишком мало образности. Бросаешь взгляд в зал: кто-то кивает в такт музыке, кто-то ждет, когда закончится выступление, чтобы выйти из зала, а кто-то посматривает в сторону окна или больших полотен-картин на стенах.
Следующий участник – Эльвира Докулак, исполняет так же три произведения, но особое внимание приковывает одно. А сам мысленно предвкушаешь: «Владимир Тока «Раздумье». Должно быть что-то интересное, и как хорошо, что на сцене остался тот же концертмейстер – уж она точно сможет погрузить нас в нужное состояние». Чистый голос, ненавязчивый. Вокалистка, концертмейстер и произведение сливаются в одно целое, мы не можем отделить, отчленить одного от другого, они создали пространство музыки, которое на нас воздействует, постепенно. Мы все очутились в хрупком мире, все замерли… Это было стопроцентное попадание. В голове сразу возникают вопросы: почему у одних исполнителей звучит гармонично, как у Эльвиры Докулак, а у других нет, хотя все поют профессионально? Многие бы ответили, что нужна душа, нужно петь сердцем или что нужно быть образованным человеком, развитой личностью. А что, если ты это все видишь в исполнителе, и как он старается, вживается, и как чувственно откидывает голову, как скользит рукой по воздушной глади, и как пронзительно смотрит в пространство, но великого таинства не происходит? Увы, и так бывает.
После этого были участники с красивыми тембрами. У одной, Елены Жахаловой – звенящий голос Снегурочки; у другой, Нины Исайкиной – бархатное сопрано. И диапазон широкий, и сила звука контролируется и все ровненько, четко, без ошибок. Но после «Раздумья» понимаешь, что они не полностью выражают себя в музыке, точнее, не погружают нас в музыку, нет больше той мистики, зал равнодушен. Этот страх переступить через барьер своего потенциала, страх быть другим, страх не понравиться жюри, страх ошибиться – это все, что мы, перфекционисты, превращаем в средние результаты, в отвлеченное внимание жюри, в рассеянных слушателей, мы превращаем свою деятельность в скуку, которая в итоге, кроме нас самих никому не нужна.
Дальше было хлеще – угловатая вокалистка, проблемы с интонированием, с интерпретацией, и концертмейстер (мужчина!), у которого стучит педаль (?!). Тут уже мыслей о высоком и о наслаждении искусством быть не могло. Зал погрузился в ожидание.
Да, кстати, стоит отметить, что все, кто выступал в этой группе, сами педагоги. Однако если человек, называющийся профессионалом, на самом деле любитель с образованием, то какое мастерство сможет он передавать своим ученикам? Вопросы, вопросы, вопросы… За окном по-прежнему борьба стихий, в зале по-прежнему пусто, очередной вокалист спускается с конкурсного конвейера.
Как слушатель, я поняла, что слушать мы приходим, чтобы найти для себя вопросы. И каждый находит свои. Музыка дает толчок фантазии слушателя, и это прекрасно! Каждый концерт, каждый конкурс – стимулятор для мозга и творчества. Получив свой стимулятор, я отправилась дальше вязнуть в рыхлом снегу среди проходящих фигур.
|
